Кровная месть [СИ] - Евгений Сартинов

— Да, наша улочка. И участковый как раз тут. Он у Сереги Котелевского, в пятом кабинете сидит, усатый такой.

В нужном операм кабинете потели двое: молодой, прилично накачанный парень, возраст которого Олег определил лет на двадцать пять, и явный участковый, лейтенант, в форме, лет тридцати пяти, жутко похожий усами и залысиной на руководителя «Песняров» Мулявина. Потели они по уважительной причине: в руках у молодого была навороченная катушка к спиннингу.

— Нет, не там ты смотришь, тут не здесь заедает, это где-то внутри, — горячился усатый.

— Да нет там ничего внутри! Это тормоз барахлит.

— Какой тормоз! Что ты мне паришь?!

— Рано, мужики, за спиннинги взялись, ряска еще цветет, вода зеленая, — с ходу предложил Олег, вытащив свои корочки, — подождите хоть осени.

— А Мур-мур пожаловал, — усмехнулся участковый, — лейтенант Самойленко, можно просто Петро.

— Котелевский, Сергей, — представился молодой опер.

После предварительного знакомства Ведяхин приступил к делу.

— Мужики, вы такого кадра знаете: Фомичев, Иван Иванович?

— Фомка? — Радостно усмехнулся участковый. — Кто ж его не знает. Тот еще кадр, из старой гвардии. Большой мастер работать этой самой фомкой. Домушник со стажем. А, что, есть к нему претензии?

— Еще какие.

Рассказ муровцев про облапошенных армян оба местных милиционера восприняли с каким-то радостным удивлением. Котелевский начал даже по ходу доставать какие-то дела, листать их. Когда же повествование Олега кончилось, они радостно, перебивая друг друга, начали говорить

— Это ж надо, а!

— А мы понять не могли, в чем дело! Тут по району прокатилась волна странных краж.

— Квартиры, магазины, два склада. Брали все подряд: продукты, товары, даже большую партию кассовых аппаратов.

— Небольших таких, переносных.

— Да! И везде двери открывались ключом.

— Правда, они замки ковыряли для приличия. Вроде как бы ключи подбирали. Это потом уж, вчера буквально, Игнатьич, наш эксперт, предположил, что это они делали для отвода глаз. Разобрал он пару замков, а изнутри царапин нет, только снаружи.

— Ну, Игнатьич на этом зубы съел, — тон Котелевского был уважительным. — Он уж три года на пенсии, а все работает.

— И начальство отпускать не хочет, — подтвердил Самойленко.

— Так как нам найти этого вашего Фомку? — вернул их на землю Василий.

Участковый глянул еще раз на адрес на бумажке, и отрицательно замотал головой.

— Нет, по этому адресу он давно уже не живет, прописан только. Но есть одна фатера, где он залегает время от времени. У Дуньки. Поехали?

Дунька оказалась разбитной бомжихой непонятного возраста, с папиросой в зубах, и пальто на голое тело. Ее двухкомнатная квартира словно копировала свою хозяйку, такая же грязная, и расхристанная.

— А Ваньки нет, — заявила она, чуть покачиваясь на стуле, — брезгует он мной в последнее время. Одеваться начал, как на праздник, пить бросил. Почти что. А как с зоны пришел, так, кто его, падлу, приютил, а? Я! Он тут месяц бухал, из комнаты не выходил, валялся вон на полу. А сейчас идет с этой курвой под ручку, нос от меня воротит.

— С какой курвой-то? — спросил участковый. — Кто такая, курва то эта?

— А, с Машкой, из восемьдесят шестого дома. Они вместе сели, с Сашкой Новиком, мужем Машкиным. Фомка с зоны пришел, а Новик крякнул.

— Новик крякнул?! — удивился Самойленко. — Вот это хорошая новость! Сколько он, гад, у меня крови выпил!

— Ну да! — подтвердила Дунька. — Ему дня три до конца срока осталось, а у него мотор не выдержал, отказал. Фомка как про это узнал, сразу к Машке клинья бить начал. Он давно на нее глаз положил. Сашка ему еще года три назад, перед последней отсидкой, морду за это бил. Так они теперь и живут вместе, Машка и Фомка.

— А где она живет, эта Машка? — поинтересовался Ведяхин.

— Я же говорю, в восемьдесят шестом доме, квартира как у меня, только подъезд первый.

До нужного им дома было метров триста, если не больше, но всех буквально одолевала жажда.

— Тут киоска с холодным пивом нигде нет? — спросил Николаев, когда они подошли к машине.

— По ходу нет, а тут за углом есть пивбар, "Жигули", — участковый показал рукой в нужную сторону.

— Сходи, действительно, Василий, купи там на всех, — предложил Олег Николаеву. — Ты мне все равно десять литров должен. Мужики, будите?

— А как же, — согласился за двоих Самойленко.

— Постой, какие это еще десять литров? — удивился Василий.

— Как какие? Уже забыл, что ли? Простые. Про армян спорили, час назад?

— Постой! — Возмутился Николаев. — Мы же на бутылку пива договаривались!

Ведяхин усмехнулся.

— Вась, про бутылку и речи не было. Мы спорили просто по пиву. Забыл? А я люблю бочковое пиво, знаешь, есть такое, железные банки по десять литров. «Бавария», "Гиннес". Ну, уж так и быть, обойдешься и восьмью бутылками обычного, советского, бутылочного.

Николаев сокрушенно покачал головой.

— Да, Олежек, тебе палец в рот не клади. Куда мне потом-то идти с этим пивом?

— А вон, тот дом, — Котелевский показал рукой на пятиэтажку на самом пределе видимости. — Первый подъезд, квартира как у этой грымзы.

— Ладно, найду.

Открывшая дверь оперативникам миловидная женщина лет сорока, сразу поняла, зачем пришли эти люди.

— За Фомкой? — спросила она каким-то жалобным голосом.

— Да, — подтвердил Самойленко, — где он?

— Нет его. В бар пошел.

— В какой бар?

— В «Жигули».

Они переглянулись.

— Там сейчас этот ваш коллега, — вежливо напомнил участковый.

— Да, точно, — и Олег торопливо достал свой мобильник. В это время его напарник как раз уже заказал не восемь, а десять бутылок пива. На звонок он отозвался сразу.

— Да, слушаю.

Выслушав то, что сказал ему Олег, Николаев согласился.

— Хорошо, жду вас здесь.

После этого Василий обернулся к продавщице.

— Знаете что, мои друзья раздумали, они скоро будут здесь. Так что я их здесь подожду.

Он отошел к угловому столику, сел, оглядел зал. Из десяти столиков были заняты штук пять, так что народу было достаточно, и чтобы все видеть, и самому не маячить на самом виду. Нужного ему человека Николаев заметил не сразу. Фомичев сидел в дальнем, от него, углу, к нему спиной, и только татуировка, которой был богат Иван, подсказали оперу, что это именно он. А татуировка стала видна потому, что Фомка чересчур сильно размахивал руками. Похоже, он спорил о чем-то со своими собеседниками, которых Николаев, как раз рассмотрел прекрасно. Один из них был без сомнения, русским: сивый, курносый, с помятым лицом хорошо пьющего человека. А вот двое остальных были явные кавказцы. В отличие от Фомки они сидели молча.

— …и это чистая работа!? Я садиться из-за вас не хочу, — наступал Иван.

— Тебя никто и не заставляет, — ухмыльнулся его славянский собеседник. — Ты можешь молчать на следствии, можешь хоть сейчас стрельнуть из Москвы.

— Да не хочу я уезжать из Москвы! Я, может, только жить начал!

— Тогда что ты хочешь, я не пойму? — спросил русский.

— Бабки за последнее дело! Я знаю, вы там хорошо взяли, так что башляйте.

Трое переглянулись, коротко обсудили что-то на каком-то кавказском языке, и русский согласно кивнул головой.

— Хорошо. Когда тебе нужны бабки?

— Да хоть сейчас.

— Сейчас денег нет. Если хочешь, поехали с нами, там отдадим.

— Где там?

— Это за городом. Только уж оттуда сам доберешься, нам тебя везти не с руки. Договорились?

Фомичев несколько секунд колебался, потом махнул рукой.

— Ладно, поехали.

Ничего этого Николаев, конечно, не слышал. Он, с равнодушным лицом, пил пиво, и все поглядывал на часы. Василий не мог понять, куда девались его коллеги. По его прикидкам они давно уже должны были оказаться в баре. Но, его величество случай опять внес коррективы во все планы. На всякий случай обыскав квартиру, и не найдя Фомичева, они втроем спустились вниз. Выйдя из подъезда, опера увидели, что их «девятка» поджата сзади громоздким "Ланд Крузером". Навороченный внедорожник занял своей мощной тушей все пространство дороги, а вперед они выехать не могли, там зияла громадная яма.

— Нет, ну совсем охренели эти новые русские! — разозлился Ведяхин. Со злости он со все силы пнул машину по бамперу, отчего, естественно, по всей округе понесся истошный вой сигнализации. Самойленко, как и все милиционеры, оглядывавший окрестности, успел заметить, как с лоджии на третьем этаже высунулась рука с брелком и вой прекратился.

— Вот он! — участковый ткнул пальцев в направлении лоджии. — Эй, с "Ланд Крузера"! Убери тачку с дороги!

Ответом было молчание. Теперь уже Котелевский пнул машину по колесу. Все повторилось заново — вой, руки, брелок. Сергей мгновенно повторил свой пинок. Лишь тогда в поле зрения милиционеров появились две круглые, бритые наголо головы.